 Военная кампания 2014 года в Донбассе стала одним из самых кровопролитных конфликтов на просторах СНГ XXI века. Она же послужила величайшим информационным поводом для разного рода противоречий и споров, не утихающих по сей день.
Главным вопросом остается: стоило ли подписывать Минский протокол от 5 сентября (так называемое «минское перемирие» или «первый Минск»), дополненный Меморандумом от 19 сентября? Быть может, это было ошибкой и иррегулярные формирования Донбасса могли нанести большее поражение Вооруженным силам Украины (ВСУ)? И стоило ли останавливаться на достигнутом?
В обществе возникла эйфория, подобная той, что появилась в Ставке Верховного главнокомандования после трудной победы под Москвой в битве 1941–1942 годов. Последствия подобной эйфории оказались широко известны.
Главная претензия к «отцам-основателям» «первого Минска» заключалась в том, что не был взят штурмом Мариуполь. Город с почти полумиллионным населением (с учетом агломерации), крупный промышленный центр и порт на Азовском море мог стать жемчужиной в короне двух молодых донбасских республик. Жители, среди которых было много потомков причерноморских греков, втайне ждали своих освободителей.
Однако действительно ли ополчение (тогда только-только начал появляться термин «ВСН» – Вооруженные силы Новороссии) могло освободить Мариуполь? И не могло ли дальнейшее продолжение кампании иметь последствия, несколько обратные ожидаемым?
Перед грозой
2 мая произошли печально известные события в Одессе. В тот же день примерно двухтысячная группировка ВСУ, почти наполовину состоящая из различных националистических формирований, начала наступление на Славянск. Военная кампания началась.
Боевые действия в мае носили вялотекущий характер. Они концентрировались в этот период вокруг Славянско-Краматорской агломерации, ситуации с боем в Донецком аэропорту, рейдом Безлера на Волноваху 18 числа, а также Лисичанска и Северодонецка.
Мариуполь стоял открытый. В город наезжали группы националистических формирований, местное ополчение так и не было сформировано (отряд в несколько десятков человек с охотничьими ружьями вряд ли можно было считать таковым). Поход «Востока» Ходаковского с целью занять город, начатый 9 мая, по какой-то причине так и не состоялся, бригада «Искры» (120 человек) также пошла под Донецк, где была разгромлена в печально известном бою 26 мая в Донецком аэропорту.
В июне 2014 года положение вещей еще более ухудшилось для самопровозглашенных республик (как их тогда называли в СМИ) ДНР и ЛНР. 5 июня в попытке пробить «коридор» через границу у КПП в Мариновке был разбит отряд Ходаковского. 13 июня после проведенной операции пал Мариуполь, 14 июня механизированная группа ВСУ (преимущественно из батальона «Айдар»), пройдя по трассе на Луганск, после короткого боя заняла город Счастье и стратегически важный мост через Северский Донец.
18 июня в бою под Ямполем потерпел поражение отряд из состава сил, защищавших Славянск. Окружение последнего после него, по словам руководителя обороны Игоря Стрелкова, «стало лишь вопросом времени». Правда, 14 июня был сбит один из трех военно-транспортных самолетов Ил-76, осуществлявших замену десантников 25-й воздушно-десантной бригады ВСУ в луганском аэропорту (49 погибших), однако на изменение стратегической обстановки это не повлияло никак.
В начале июня ВСУ, действуя по оси Волноваха–Амвросиевка–приграничная полоса, с загибом вдоль границы на север, на Изварино, с рубежа реки Кальмиус, начали поход по отсечению ДНР и ЛНР от сообщений с Россией, надеясь прервать поток добровольцев и различной прочей помощи (знаменитый «поход вдоль границы»). Общая численность задействованных подразделений возросла с 4–5 тыс. человек в начале июня до 9–10 тыс. бойцов в середине июля, из которых примерно половина осталась в районе Амвросиевки (куда также был перенесен штаб группировки в «секторе Д»), а прочие продолжили марш на восток.
Здесь образовалась вытянутая к востоку «кишка» шириной около 8–10 километров, протянувшаяся вдоль границы. Размотавшийся таран вторжения ВСУ здесь был остановлен лишь у Изварино, костяк защитников которого составили беглецы из оставленного Славянска.
В июле ситуация для ополчения Новороссии еще более ухудшилась. Кольцо сил, брошенных новым правительством Украины, продолжало сжиматься: местами механизированные колонны ВСУ двигались, не встречая ни малейшего сопротивления.
Наиболее знаковым событием стало оставление Славянско-Краматорской агломерации. После серии боев ВСУ (до 10 тыс. бойцов) обжали данный городской район, из которого ополчение вынуждено было 5 июля прорываться по узкому простреливаемому коридору. Всего со всех городов и поселков агломерации вышло около 2000 бойцов: придя в Донецк, они по пути также успешно миновали окружения под Артемовском.
Клинья украинских войск буквально резали молодые республики. Около тысячи человек украинской механизированной пехоты заняли без боя Артемовск, откуда могли пройти дальше и захватить также Дебальцево, стратегически важный перекресток, угрожая трассам, обеспечивавшим сообщения Донецка с Луганском и Россией (по сути, выходя к самому сердцу Донбасса).
На юге ВСУ продолжали катиться, отсекая ЛНР и ДНР от границы с Россией. 11 июля в Зеленополье, на важнейшем шоссе из Ростова-на-Дону в Харьков, они попытались сделать опорный пункт и склад хранения техники и ГСМ, однако эта попытка была пресечена обстрелом. Официально погибло от 19 до 35 военнослужащих ВСУ.
13 июля, совершив дерзкий танковый прорыв к осажденному Луганскому аэропорту, ВСУ охватили Луганск с запада и юга. Теперь столица ЛНР находилась в полном окружении и блокаде, из нее сбежали многие повстанческие формирования.
Прорвавшаяся славянско-краматорская группировка цементировала сопротивление в ДНР. В середине июля часть сил этого соединения (680 человек, собранных в «штурмовой батальон») попыталась отсечь южную (приграничную) группировку украинских войск у самого основания «кишки», однако достигла лишь частичного успеха (были заняты селения Степановка и Мариновка, причем отвлекающая атака на Кожевню провалилась, а пропускной пункт на границе с Россией «Мариновка» так и не был занят). В дальнейшем эти силы оказались оттеснены к Снежному (потери с начала операции составили 250 убитых и раненых, половина – за первые два дня боев).
17 июля произошел инцидент со сбитием «Боинга» (при этом 3-й полк специального назначения ВСУ, шедший к месту падения, понес просто катастрофические потери – до 40% своего боевого состава), 22 июля были оставлены Лисичанск и Северодонецк (оказавшиеся на опасно выпиравшем к северу выступе). Теперь ВСУ получили возможность пронизать новоявленные государственные образования Донбасса на всю глубину (сильно уменьшившуюся).
Эффект «Южного котла» сильно преувеличивался в российских СМИ. Фактически от «мариновской горловины» группировка славянцев и оплотовцев была оттеснена. И хотя до 500 украинских военнослужащих вышло на территорию России, до 120 солдат и офицеров оказалось убито, 150 человек перешло на сторону ополчения и не менее 300 бойцов попало в плен, от 1500 до 2000 штыков (из 4-тысячной группировки) смогло развернуться и ударить фронтом на север (по коммуникациям ЛНР и ДНР), а 200 бойцов вышли к своим в районе Амвросиевки или были вывезены в качестве раненых, плюс часть сил осталась на своих позициях вдоль границы.
С 25 по 31 июля случилось знаменитое сражение за Шахтерск. Украинские войска, заняв силами тысячной группировки Дебальцево, бросили в рейд на юг две батальонные группы (около 600 штыков), пытаясь оседлать одну из жизненно важных для Донецка дорог.
Со стороны ополчения Новороссии на начальном этапе участвовало, по разным данным, от 150 до 180 бойцов, их количество впоследствии (за счет входивших с запада подразделений) возросло до 600–700 человек, украинские силы уменьшились (так и не войдя в населенный пункт сразу в полном числе) с 600 до 240–350 штыков (за счет отчленения рейдовой группы) и оказались разгромлены за счет изменившегося, таким образом, соотношения сил. Рейдовая группа, отделившаяся от главных сил и ушедшая в набег на юг, на Саур-Могилу, также подверглась поражению артиллерией.
Бои продолжались. По сути, во второй декаде августа ДНР и ЛНР оказались в полном оперативном окружении.
Все дороги были заняты, за единственную неоседланную ВСУ трассу из Донецка в Торез шли бои, карты оперативной обстановки той поры с российской стороны, к сожалению, мало отвечали действительности. Численность ВСУ неуклонно росла и к 24 августа достигла 50 тыс. человек «в зоне АТО» (включая 10 тыс. в различных ведомственных подразделениях). Количественно ополчение Донбасса уступало им и к середине августа составляло (оценочно) 10 тыс. только донецких повстанцев (половина – из разросшейся «славянской бригады»), не считая некоторого числа «диких» (неучтенных и непонятно кому подчинявшихся), и 5–6 тыс. луганских.
В этот момент (время затяжных сражений за Иловайск, Красный Луч и прочие пункты, позволявшие контролировать транспортные магистрали) начали происходить достаточно интересные события. События, фактически оформившие переворот в Донбасской войне и приведшие к современному состоянию (многими оспариваемому).
Венцом данных событий стал вопрос о принадлежности Мариуполя.
Гроза грянула
21 августа генерал Петровский (псевдонимы «Хмурый» и «Плохой Солдат») на форуме «Антиквариат» анонсировал начало масштабной наступательной операции ополчения Донбасса, которое уже называли «армией Новороссии». Чуть ранее был занят погранпереход Мариновка (за его аналог в соседней Успенке еще некоторое время продолжались бои), что сыграло свою роль в последующем.
Дальнейшее представляло собой немалый интерес. Украинская версия событий говорила о том, что всего с территории России зашло около 4 тыс. человек (четыре батальонные группы). Как минимум еще одна батальонная группа (до тысячи штыков, судя по количеству бронетехники) была замечена до того в Ровеньках 27 июля (возможно, это она прикрыла позиции ополчения под Красным Лучем) и, кроме того, еще значительные силы деблокировали Луганск. То есть оказались задействованы всего 5–6 тыс. бойцов на всех направлениях.
Эти силы, заходя, занимали пустое пространство, лакуну в степи между границей и тыловыми силами группировки ВСУ, развернутой фронтом на север, против трассы Торез–Шахтерск–Харцызск, оказываясь в оперативном тылу данных войск. Одновременно с севера готовился встречный удар (на окружение) прошедших некоторую реорганизацию, довооружение и пополнение сил ополчения и вновь сформированных резервов, а на выступе границы, изгибе вглубь территории России, в районе Дьяково, образовался «котел» с примерно 500 окруженными украинскими солдатами.
21 августа Петровский также объявил, что «все плохо» и «мы движемся к морю». Одновременно отдельные разъезды ополчения начали занимать селения в Тельмановском районе ДНР, на дороге, ведшей в Новоазовск по коридору между Кальмиусом и российской границей (расстояние от Амвросиевки менее 100 километров). Совокупная численность этих сил вряд ли превышала 1000 человек, это были легко вооруженные отряды, для которых не требовалось организации внушительных (и крайне заметных) колонн снабжения.
23 августа начались регулярные минометные обстрелы погранзаставы ГПСУ в Седово (очевидно, возможности для штурма стратегически важного объекта с охраной из нескольких десятков человек отсутствовали). 24 августа обстрелу также подверглись позиции 9-го БТрО НГУ под Новоазовском (не больше роты; большая часть батальона из 400 человек занимала позиции 50 км севернее, напротив пограничного села Берестовое).
24 августа, в день независимости Украины (символическая дата оказалась выбрана не случайно), началось контрнаступление ополчения или скорее уже ВСН – завершающий этап битвы под Иловайском. Ударами по сходящимся направлениям (классические Канны) украинские войска были взяты под городом «в клещи» или вытеснены за Кальмиус. Бойцы ВСУ, пытавшиеся в последний день битвы провокационно выйти с оружием в нарушение договоренностей, подверглись расстрелу. Урон «сил АТО» оказался велик (в настоящий момент украинской стороной признается от 366 до 459 только погибших при 158–180 пропавших без вести), оставшиеся войска сосредотачивались на правобережье Кальмиуса, на рубеже Мариуполь–Оленевка–Докучаевск, опираясь на транспортный узел в районе Волновахи.
Именно этот временной промежуток, 21–24 августа, приводится как промежуток упущенных возможностей и оптимальное время для удара по Мариуполю. Поскольку на следующий день остатки винницкого 9-го батальона территориальной обороны и будущий полк «Азов» (а тогда еще батальон), в сумме до 1000 человек, оставили свои позиции и отошли к Новоазовску, прикрывая Мариуполь – «морские ворота» и главный порт Донбасса. Впоследствии они также были усилены остатками батальона «Шахтерск». По состоянию на 29 августа имелось видео, где бойцы данного подразделения укрепляли позиции под Мариуполем. Кроме того, гарнизон оказался пополнен бойцами 1-й оперативной бригады НГУ (1200–1500 штыков), в спешке переброшенных в город из Киева 27 августа с минимумом тяжелого вооружения.
Непосредственно на 21–24 августа вдоль побережья находился примерно следующий минимальный наряд сил украинских силовиков (те части, которые удалось установить):
– силы Донецкого погранотряда (в/ч 9937, штаб в Мариуполе) – от 500 до 1000 пограничников, включая погранзаставу в Седово;
– отряд морской охраны (в/ч 1472, штаб-квартира в Мариуполе) – не менее 500 военнослужащих ГПСУ, 18 катеров;
– не меньше роты 9-го винницкого БТрО НГУ (дислокация в Новоазовске) – от 120 до 130 нацгвардейцев;
– усиленная 5-я рота батальона Днепр-1 (дислокация с 6 августа Новоазовск, Седово, Обрыв) – от 160 до 200 штыков;
– рота батальона Донбасс (дислокация Мариуполь) – до 120 человек;
– 23-й запорожский БТрО НГУ «Хортица» (в полном составе, дислокация – район Мариуполя) – около 400 нацгвардейцев;
– отряд 42-го батальона территориальной обороны «Рух Опору» (после 4 августа отправлен в Мариуполь) – точная численность неизвестна, вряд ли больше нескольких десятков человек;
– как минимум половина взвода (2 танка) 17-й танковой бригады;
– штаб сектора М, охрана штаба (дислокация – Мариуполь) – численность неизвестна.
Суммарно силы украинской стороны в районе Мариуполе составляли в рассматриваемый период около 2000–2500 штыков разного подчинения и низкой степени боеспособности, с минимумом тяжелого вооружения и высокой степенью деморализации. Они оказались не менее чем удвоены в последующие 3–4 дня.
Это было, безусловно, несколько больше встречавшихся в российских медиа сообщений о якобы «одной роте на шести блокпостах на окраинах города». Тем более что до 26–27 августа передовые отряды (разведка) ополчения так и не смогли занять ни опорные пункты возле Новоазовска, ни погранпереход в Седово украинской стороны. Оные были оставлены самостоятельно в связи с угрозой подхода из-под Тельманово главной армии Новороссии. Хотя слово «армия» здесь было бы, пожалуй, слишком громким – скорее аналог мотострелкового полка.
25 августа среди высших военных и административных чинов украинской стороны в Мариуполе началась паника. Однако прорвавшиеся в город после ретирады с севера винницкие нацгвардейцы и «Азов» (тысяча штыков) временно стабилизировали положение. Тем не менее напряжение нарастало, из Мариуполя дезертировала часть его защитников.
26–27 августа были эвакуированы позиции в Новоазовске и Седово. Украинские войска сконцентрировались в Мариуполе, в СМИ продолжала нагнетаться паническая атмосфера.
27 августа в город вошла 1-я оперативная бригада НГУ (1200–1500 человек). Несмотря на форсированный марш (из-под Киева) только что сформированное и спешно брошенное в бой подразделение смогло сохранить боеспособность, порядок и даже более того – восстановило стабильное положение в Мариуполе. Теперь гарнизон города достиг 4–5 тыс. человек, существенно превосходя силы генерала Петровского.
28–30 августа в город прибыли также некоторые прочие части ВСУ (например, 28-го – 26 бойцов батальона МВД Харьков-1). А 31 августа после долгого перехода из-под Перекопа в Мариуполь вошли, наконец, армейцы с тяжелым вооружением: батальонные тактические группы 17-й танковой, 28-й и 72-й механизированных, 79-й аэромобильной и 55-й артиллерийской бригад, подразделения 15-го реактивно-артиллерийского полка, 703-го инженерного полка, некоторые прочие части (в сумме – не менее 3000 офицеров и солдат).
Теперь гарнизон «морских ворот» Донбасса находился в диапазоне 7–8 тыс. защитников. Силы ополчения в коридоре к морю между Кальмиусом и российской границей спустя 5 дней, к примеру, оценивались в 5 тыс. бойцов (цифра, возможно, завышена). При этом далеко не все из них оказались сосредоточены напротив Мариуполя, часть прикрывала фланги вытянутого на юг «отростка».
Уже в период со 2 по 4 сентября танкисты 17-й бригады ВСУ оказались отмечены в действиях к востоку от города. А в ночь с 1 на 2 сентября начался глубокий рейд соединения из батальонных групп 79-й и 95-й аэромобильных бригад (2 тыс. украинских десантников из резерва командования сил АТО) со стороны Краматорска на юг в обход Донецка по спасению Мариуполя. Со 2 по 5 сентября эти силы прошли по восточному берегу Кальмиуса до Новоазовска, 5 сентября оттянувшись в Староласпу, к северу от Тельманово.
Кроме того, 5 сентября гарнизон города провел локальную разведку боем позиций ополчения в направлении Новоазовска с привлечением 8-й батареи 55-й артиллерийской бригады. В ночь с 4 на 5 сентября российскими новостными ресурсами также объявлялось о прибытии в город роты морской пехоты Украины и сводного отряда пограничников (усиленной роты) численностью около 200 человек. Но данная информация требовала подтверждения: один сборный батальон (из состава 1-го и 501-го) морской пехоты ВМС Украины численностью 200 бойцов сражался под Амвросиевкой как минимум до 20 августа, и сведения об его переброске под Мариуполь отсутствовали, из Одессы 27–28 августа поступали обрывистые сообщения об отправке 1-го батальона морской пехоты в зону АТО (численность 200 человек), однако место назначения оставалось неизвестно.
Командованием сектора «М» планировалась масштабная наступательная операция. Рейд аэромобильников 2–5 сентября через, казалось бы, контролируемые защитниками Донбасса территории продемонстрировал, что противопоставить противнику в «отростке» – Тельманове (которому имелась угроза из-за Кальмиуса) и Новоазовске – донецким повстанцам было особо нечего.
Когда стихают трубы
5 сентября расстановка на оперативной карте Донбасского конфликта складывалась непростая. Как на огромном поле брани, стороны словно бы готовились к новой битве.
Несмотря на разгром под Иловайском и огромные потери – не менее 2 тыс. убитыми с начала конфликта (больше половины потеряно в августе), много раненых, пленных, пропавших без вести, несколько тысяч дезертиров – ВСУ получили подкрепления и оправлялись от неудач, достигнув пика в 55 тыс. военнослужащих. Поражению подверглись не больше четверти всех сил в «зоне АТО», которые медленно восстанавливали свой потрепанный потенциал. Войска, отойдя за крупные речные преграды (Кальмиус и Северский Донец), накапливались в Волновахе, Дебальцеве и Мариуполе. Были сформированы оборонительные рубежи по Кальмиусу и Северскому Донцу, с тыловых блокпостов выгребли ненужную там штучную бронетехнику (учтя негативный опыт сирийской гражданской войны), направив ее в первую линию для восполнения потерь.
Ударный кулак собирался в Дебальцеве (15–17 тыс. штыков), где в любой момент могли отказаться от непонятных вялотекущих топтаний по окружению Горловки и созданию оборонительного периметра вокруг самого Дебальцево и откуда могли попытаться нанести концентрированный удар на юг. Второй такой кулак сопоставимой численности (наковальня для дебальцевского молота с севера) формировался в Волновахе – второй клин для встречного удара на север и повторной попытки закидывания петли окружения вокруг Донецка.
На юге в Мариуполе сосредоточилось 7–8 тыс. украинских силовиков. Им, как предполагалось, противостояло приблизительно 5 тыс. бойцов сводных ополченческих формирований, однако не исключено, это была завышенная цифра. Всего 2 тыс. украинских десантников, пройдя рейдом по тылам донбассовцев, буквально пронизали контролируемую ими территорию, показав, что реально землю от Амвросиевки до Новоазовска занимали не такие уж и большие силы (разве что собранные в самом Новоазовске).
В такой ситуации заговорила дипломатия. Украинский Генштаб громогласно объявил о намерении вновь наступать, начиная с 6 сентября, и вступила в свои права политика – продолжатель дела войны иными средствами.
6 сентября соглашение о перемирии оказалось подписано. Спустя 13 дней, 19 сентября, стороны договорились о порядке развода вооружений. По сути, Донбасс был спасен от нового нашествия. Тот же «коридор к морю» в Тельмановском и Мариупольском районе заняли лишь потому, что он оказался оперативной пустотой – начиная с 6 сентября этому отрезку суши грозило мощное контрнаступление ВСУ.
Тяжелая утрата и ценный опыт
Утрата Мариуполя стала тяжелым бременем для молодых республик Донбасса. Не только хозяйственная ценность (порт, производственные объекты), но и стратегическая определяли урон. Большой промышленный город сегодня, к тому же расположенный на жизненно важных путях, – перспективная крепость в большой войне, способная приковать существенную группировку противника.
Мариупольский гарнизон из сторонников Новороссии мог послужить еще и фланговой угрозой для ВСУ, наступавших севернее на отсечение границы с Россией. Хомут окружения, закинутого под Иловайском, откуда утекла значительная часть украинских сил, мог быть заброшен западнее, встречными ударами с севера и юга на Волноваху, по железной дороге из Мариуполя в Донецк. Сама география этих краев указывала перспективное место для нападения.
Практический опыт современных конфликтов подсказывал необходимость занятия городской застройки и урбанизированной местности с лояльным населением. Одесса, Харьков и сплотившиеся вокруг них отдельные государственные образования могли послужить самостоятельными оплотами сопротивления. Их оставление, а также оставление расположенных вокруг них стратегически важных объектов (промышленных предприятий вроде Харьковского танкового завода, складов вооружений и так далее) имело серьезные последствия в деле формирования территорий, занимающих пророссийскую политическую позицию.
Однако полученный опыт являлся, без сомнения, ценным. Он должен быть непременно учтен в случае возникновения аналогичных конфликтов по периметру российской границы.
|
