Если рассматривать момент установления обменных курсов в мае 1998 года как точку отсчета, то евро исполнилось 20 лет. Первое десятилетие было праздником для Южной Европы, во втором десятилетии было «похмелье», а третье проходит под знаком растущей политической радикализации.

Праздник начался благодаря дешевым кредитам, которые рынки капиталов предоставили странам Южной Европы. Внезапно стало достаточно денег для повышения зарплат госслужащих и пенсий, увеличения финансирования частных потребительских расходов и инвестиций. Денежный поток повлек за собой инфляционные экономические пузыри, которые лопнули, когда Европу охватил кризис, вызванный  крахом Lehman Brothers.

Упали в цене сверхдорогие бумаги более менее конкурентноспособных экономик, которые столкнулись с трудностями, поскольку рынки капиталов отказались продолжать финансирование.

Страны Южной Европы начали печатать деньги, которые они больше не могли взять в кредит. Благодаря все более мягкой кредитной политике совета ЕЦБ, а также допускаемым советом экстренным кредитам и кредитам по соглашению о чистых финансовых активах (ANFA), они получили из системы евро сотни миллиардов в форме таргетированных овердрафтных кредитов.

Затем с 2010 года были запущены финансовые программы спасения. Поскольку рынки расценивали эти программы как недостаточные, ЕЦБ в 2012 году в рамках программы выкупа облигаций ОМТ  объявил о неограниченном страховом обеспечениеи государственных ценных бумаг стран еврозоны, что фактически превратило эти бумаги в евробонды.

В конце концов, ЕЦБ даже пошел в 2015 году на запуск программы количественного смягчения. Центробанки стран еврозоны приобрели ценные бумаги на 2,4 триллиона евро, два триллиона из которых пришлось на государственные ценные бумаги. Так, количество денежных средств центробанков выросло с 1,2 до свыше трех триллионов евро.

К сожалению, новые средства, которые выдавались и центробанками стран Южной Европы, не пошли на развитие экономик стран, а переводилось, в первую очередь, в Германию для приобретения там товаров, услуг, акций, недвижимости или пополнения банковских счетов, которые перед возможным падением валюты можно быстро перевести в немецкие активы. Активное сальдо торгового баланса в Германии оживилось благодаря закупкам продукции.

Южно-европейские страны по-прежнему неконкурентноспособны

К середине 2018 года объем переведенных в Германию чистых средств  — так называемые требования Немецкого федерального банка к Евросистеме в рамках Target — вырос до почти 976 миллиардов. Деньги были своего рода вечным овердрафтовым кредитом федерального банка, который схож со специальными правами заимствования МВФ.

Только он был намного больше, чем все кредиты, которые в рамках ВМФ страны готовы предоставить друг другу. Одни лишь Испания и Италия воспользовались 400 и 500 миллиардами евро соответственно.

Вопреки «денежной благодати» или же из-за нее обрабатывающая промышленность южно-европейских стран абсолютно неконкурентноспособна. Так, промышленное производство Португалии на 14 %, Италии — на 1%, Греции — на 19 %в, Испании на 21 % ниже уровня начала финансового кризиса. Безработица среди молодежи в Греции составляет порядка 45 %, в Испании и Италии — свыше 30 %, в Португалии свыше 20 %.

В этих странах у власти радикальные социалисты, которые знать ничего не хотят о бюджетной дисциплине. В Италии старые партии были вытеснены. Радикальное правительство «Движения пять звезд» и «Лиги севера» хочет под защитой других стран еврозоны брать больше кредитов и грозит выходом из еврозоны, если ЕС ему в этом откажет.

Даже главный энтузиаст евро признает, что евро не стал историей успеха. Европа надорвалась. В своей оценке «Валютный союз — большое заблуждение, увлекательная, рискованная и неудавшаяся цель, которая не объединяет, а разделяет Европу», Ральф Дарендорф, к сожалению, оказался прав.

Трудно сказать, как будет дальше. Больше долговой социализации и объединения рисков, говорят одни. Другие предостерегают, что Европа еще больше скатится в безответственность и продолжит портить экономику посредством искажения рынка капитала, что ввиду конкуренции с Китаем, а также США она позволить себе не может. Третье десятилетие принесет решение.